Юлия Архарова - Без права на любовь [litres]

— Если быстро выздоровеешь, возникнут вопросы. Придворный маг успел оценить твое состояние. С такими повреждениями обычному человеку на восстановление понадобилось бы несколько недель как минимум. И то не исключено, что без вмешательства мага человек не остался бы калекой.

— У меня нет выбора.

— Одно не могу понять, к чему такие сложности? Почему кто-то вообще практикует магию духа?

— Видишь ли, какое дело. Для того чтобы стать тхаомагом, дар не нужен. Магом духа может стать любой, требуется лишь некая гибкость сознания, возможность переносить боль и вера, само собой.

— Вот именно — вера! Они ведь служат богу! Разве в священной книге не написано про всепрощение, про…

— Есть религия для масс, а есть для избранных.

— Но… мы же все одной веры… — Я никак не могла успокоиться и свыкнуться с мыслью, что некоторые священники на самом деле изверги и палачи.

— Не совсем. Адепты ордена верят, что бог един, мы же выделяем три ипостаси.

— Какая разница!

— На самом деле не такая уж и маленькая. Адепты ордена Духа считают остальных заблудшими овцами, а овец можно резать, снимать с них шкуру. Особенно яро они ненавидят людей, способных черпать силу извне, считают, что те воруют силу у самого бога, нарушают естественный порядок вещей и приближают конец света. Фанатики, что с них взять.

Мне подумалось, что дело не только в фанатичной вере, но и в зависти. Ведь с даром нужно родиться, а магом духа может стать практически любой.

— И теперь этот орден официально разрешен?

— Да. А еще Эрлия фактически получила независимость. Орлин-Хэйн, думается, тоже недолго будет находиться в составе Империи.

— О… — выдохнула я.

Полученную информацию надо было обмозговать. Размах и продуманность действий заговорщиков впечатляли.

Марта принесла миску каши и маленький чайник с отваром целебных трав.

Заметив, что Шейран пытается приподняться на локтях, я мягко придавила его к столу.

— Даже не думай, — прошипела я. — Сама тебя покормлю.

— И без посторонней помощи справлюсь, — попытался воспротивиться виконт.

— Собрался спорить с лечащим врачом? Глупо. Недальновидно. А кто мне рассказывал, что хочет как можно быстрее встать на ноги?.. — склонившись так, что губы почти коснулись уха Шейрана, горячо прошептала: — Я буду кормить тебя кашкой с ложечки. Как маленького. И даже не спорь, дорогой.

Домоправительница негромко кашлянула, привлекая внимание.

— Пожалуй, я пойду. — В нашу сторону женщина демонстративно не смотрела. — Если будет что-то нужно, позвоните в колокольчик.

Марта быстро вышла из комнаты.

Я уселась на стол, на котором лежал Шейран. Его голову с превеликой осторожностью устроила на своем бедре.

— Так удобно? — спросила я.

— Вполне… — В голосе виконта слышалась характерная хрипотца.

Мелькнула мысль, что за последние сутки я сделала все возможное, чтобы точка в моих с Шейраном отношениях превратилась в запятую. Так уж случается, когда дорогой тебе человек оказывается на грани жизни и смерти, приоритеты несколько меняются.

Зачерпнула половину ложки каши, поднесла ко рту Шейрана.

— Горячая, — предупредила я. — Не спеши.

Ел он молча, я тоже все никак не могла придумать тему для разговора. Меж тем разрядить обстановку было необходимо.

— Знаешь, у тебя очень странная экономка, — сказала я, когда миска с кашей была уже ополовинена. — Вроде взрослая женщина, а ведет себя как непуганая девственница, ну или злобная старая дева — одно другому не мешает.

— Марта — сирота из обедневшего дворянского рода. Сначала была компаньонкой моей матери, потом моей нянькой, теперь стала экономкой. У нее давно нет другой семьи, кроме моей.

— Это многое объясняет, — с умным видом кивнула я, отправляя в рот Шейрана очередную ложку каши. — Твоего отца я видела. А твоя мать, она какая?

— Она покончила с собой, когда мне было девять лет. По сути, меня вырастила Марта.

Черт!.. Ведь могла бы догадаться, есть причина, почему он никогда не говорит про родителей.

— Прости, Шейран.

Право, я не знала, что еще можно сказать в такой ситуации. Мою мать убили, а мать Шейрана убила сама себя. Если подумать, еще неизвестно, что страшнее.

— Спрашивай, — вырвал меня из размышлений нарочито спокойный голос Шейрана.

— Что?

— Я ведь знаю, у тебя много вопросов. Про меня. Про мою мать.

Вопросов и правда было с избытком. Я себя знала, пока не найду ответы, покоя мне не будет — такая уж натура. Но бередить душу Шейрана, чтобы удовлетворить любопытство, не хотелось… Ладно, всего один вопрос.

— Почему она сделала это?

— Не могла больше жить с графом Фертом. Просто не хотела жить… — Шейран замолчал и, когда я думала, что больше ничего не скажет, продолжил: — Конрад Ферт — пьяница, бабник, игрок. Он промотал практически все свое состояние и приданое супруги. Моя мать не принадлежала к дворянскому сословию, а кроме того, была старше Конрада на три года и обладала весьма неказистой внешностью. Это был брак на деньгах, граф свою супругу не уважал, не считал нужным хранить ей верность… А потом мой дед по материнской линии разорился и покончил с собой. Нам в дом пришлось взять сестру матери, девочку тринадцати лет… Следующий месяц все было как обычно, граф кутил и иногда поколачивал домочадцев, а у меня появилась новая подруга для игр. Потом я как-то застал Конрада в спальне девочки. В тот же день Олета, так ее звали, пропала. Через пару дней тело нашли в озере неподалеку от замка, сказали, что девочка просто утонула. Еще через день повесилась моя мать. Ее нашел я.

Дьявол, укуси меня за пятку! И я еще жаловалось, что у меня было плохое детство. А тут сразу три самоубийства близких родственников. Отец — пьяница, насильник и, возможно, убийца. И все это произошло у маленького мальчика на глазах. Понятно, почему Шейран держит дистанцию и никому не доверяет. Меня тоже предал отец, но я его никогда не знала, даже не видела, а тут… тут совсем другое. Зачем я только разбередила эту рану?

Я наклонилась и запечатала губы Шейрана долгим нежным поцелуем. Так, словно хотела стереть всю боль, забрать себе.

— Ты же говорила, совершать как можно меньше телодвижений… — Он тяжело дышал, его черные глаза лихорадочно горели. — Хотя… знаешь… я сейчас ничего не имею против постельного режима.

— Позже, мой лорд. Позже, — улыбнулась я.

— Раз у нас ночь откровений, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Недоуменно вскинула брови.

Закралось нехорошее подозрение, что бывший императорский порученец опять начнет выяснять, кто были мои родители и откуда рыжеволосая полукровка взялась на просторах Империи.